Имя лауреата Демидовской премии-2002 в номинации “математическая физика” широко известно в научном мире: в любой монографии по ядерной физике вы найдете уравнения Фаддеева, а развитие им совместно с В.Н. Поповым метода континуального интегрирования, получившее название “духов Фаддеева-Попова”, входит в основы современной теории взаимодействий элементарных частиц. Достижения ученого в области квантовой теории отмечены в нашей стране Государственной премией Российской Федерации и Золотой медалью РАН имени Л. Эйлера, которой он был удостоен в минувшем году. Недавно к этим наградам прибавилась и лестная для математика премия имени И.Я. Померанчука Института теоретической и экспериментальной физики. Л.Д. Фаддеев — иностранный член академий ведущих стран мира (США, Франции, Швеции, Финляндии, Польши), почетный профессор нескольких зарубежных университетов -Парижа, Уппсалы и др. Предмет особой гордости — избрание в 2002 году членом одной из старейших в мире Французской академии наук, в которой состоят лишь пятеро россиян. Свидетельствами признания его заслуг мировым научным сообществом служат премия имени Д. Хайнемана Американского физического общества, премия и медаль имени П. Дирака Международного института теоретической физики в Триесте, Золотая медаль Макса Планка Германского физического общества, премия имени А.П. Карпинского фонда Топфера в Гамбурге. Однако несмотря на все звания и награды, внушительный “груз” интеллектуальной собственности и мировую известность, академик Фаддеев исключительно дружелюбен и прост в общении.

Людвиг Дмитриевич — коренной петербуржец и по происхождению, и по особому мироощущению, свойственному жителям северной столицы. Родился он в семье известных отечественных математиков Дмитрия Константиновича и Веры Николаевны Фаддеевых. Дед его по отцовской линии, выучившись в Гамбурге на корабельного инженера, работал на кораблестроительном заводе в Петербурге. Он приобрел там квартиру, где и жили Фаддеевы. Бабушка, вышедшая из аристократической семьи, в юности посещала революционные кружки, за что ее даже временно исключали из университета. Семья матери была купеческой, они происходили из Тамбова, носили фамилию Замятины и, по некоторым сведениям, были родственниками известного писателя.

Родители Людвига Дмитриевича познакомились в Ленинградском государственном университете, где учились на математико-механическом факультете. Отец его одновременно закончил композиторское отделение консерватории, прекрасно играл на рояле. Когда началась война, трое детей Фаддеевых жили на даче в городке Юхнове, в Смоленской области. Мать успела забрать их оттуда за три дня до прихода немцев и перевезти в эвакуированный из Ленинграда в Кировскую область детский сад. Там Людвиг Фаддеев, которому исполнилось семь лет, пошел в первый класс сельской школы. В декабре дети оказались на Урале,

Людвиг Дмитриевич помнит село Звягино близ Чебаркуля, где он продолжал ходить в школу. В мае 1942 года за детьми приехала мать (ее вместе с отцом вывезли из блокадного Ленинграда самолетом) и взяла их в Казань, куда эвакуировали Академию наук.

По словам Людвига Дмитриевича, школу он не очень-то любил, но учился хорошо. Благодаря матери рано освоил английский язык, много читал, и большая часть школьной программы была ему известна заранее. Так, например, английскую историю он знал по хроникам Шекспира, которые прочел еще в пятом классе.

В университете Фаддеев выбрал физический факультет, потому что не хотел идти на матмех, где преподавал его отец — профессор математики. В ЛГУ на физфаке была своя кафедра математики, организованная академиком В.И. Смирновым. Людвиг Дмитриевич стал ее первым дипломантом. Профессор этой кафедры, ныне академик РАН Ольга Александровна Ладыженская, вела со студентами большинство занятий. Она организовала кружок, на котором студенты делали реферативные доклады. В частности, они разбирали только что вышедшую монографию знаменитого немецкого математика Фридрихса, посвященную математическим вопросам квантовой теории поля. Правда, по словам Фаддеева, это чтение из всех участников оказалось полезным только для него и определило выбор будущей области исследований — квантовой математической физики. Здесь я отважилась задать Людвигу Дмитриевичу дилетантский вопрос:

— Чем отличается математическая физика от теоретической?

— Хотя мы решаем одни и те же задачи, у нас близкие подходы и общий арсенал, физик-теоретик продумывает свои идеи прежде всего с точки зрения физического смысла, тогда как в математической физике главный критерий — красота математической структуры. Из великих физиков-теоретиков по образу мышления мне наиболее близок академик Владимир Александрович Фок, придававший огромное значение математической интуиции.

Избрав в качестве стратегического направления исследований квантовую теорию поля, в первое время после окончания университета Фаддеев решил заняться более реалистичными задачами, в частности квантовой задачей рассеяния для системы трех частиц. Эта работа стала основой его докторской диссертации, которую он защитил в 29 лет, и получила известность среди физиков. Курьезно, что перевод ее на английский язык вышел в качестве секретного доклада английской ядерной лаборатории Харуэлл, где в свое время выступал И.В. Курчатов с докладом о мирном использовании атомной энергии. Развитый молодым ученым математический аппарат и стали называть уравнениями Фаддеева. В 60-е годы он занимался также решением обратной задачи квантовой теории рассеяния в многомерном случае. Эта одна из самых любимых работ академика Фаддеева, хотя, к сожалению, малоизвестная. Между тем заложенные в ней идеи могли бы найти применение, помимо квантовой теории, также в геологоразведке и медицине.

Получив значительные результаты, укрепившие его положение в науке, Людвиг Дмитриевич счел возможным углубиться в квантовую теорию поля, что требовало массы времени и усилий без гарантированного успеха в обозримом будущем. В то время эта теория была по существу дезавуирована академиком Л.Д. Ландау, утверждавшим, что она мертва. Однако, живя в Ленинграде, Фаддеев чувствовал определенную независимость и мог позволить себе заниматься тем, чем хотел. Совместно с учеником В.Н. Поповым им были выведены корректные формулы теории возмущений для квантовой теории Янга-Миллса и теории тяготения Эйнштейна на основе метода континуального интегрирования. Возникшие объекты в теории поля до тех пор известны не были, поэтому в литературе получили необычное название “духов Фаддеева-Попова”. Свои идеи ученые изложили в небольшой работе “Правила Фейнмана для квантования калибровочных теорий”, опубликованной в одном из номеров европейского журнала Physics Letters. Вначале она не привлекла особого внимания научного сообщества, более того, многие физики отнеслись к ней скептически. Однако впоследствии именно эта работа принесла Л.Д. Фаддееву мировую известность, став основой теории стандартного взаимодействия элементарных частиц.

— Это как раз тот случай, — полагает Людвиг Дмитриевич, — когда математические соображения опередили физические, и картины, естественные для математика, привели в удивление физиков.

С 70-х годов академик Фаддеев с учениками начал развивать новое направление — квантовую теорию солитонов. Кстати, он не из тех, кто, выбрав одну тему, разрабатывает ее в течение всей жизни. По его словам, написав по одной проблеме три-четыре работы, он предпочитает взяться за что-то новое. Солитоны — это волновые возбуждения в нелинейной среде, которые ведут себя подобно частицам: при взаимодействии друг с другом или другими возмущениями они не разрушаются, а расходятся, сохраняя свою структуру неизменной. Построенная Л.Д. Фаддеевым квантовая теория солитонов открыла новый подход к квантовой теории поля и получила неожиданный выход в математику, где возникло новое понятие — квантовые группы. В интерпретации самого Людвига Дмитриевича это звучит так: “Мы взяли из физики задачу, переделали ее на математический лад, и получилась новая математика с очень красивыми структурами”.

У читателя может создаться впечатление, что академик Л.Д. Фаддеев — кабинетный ученый, озабоченный исключительно фундаментальными проблемами. Но это далеко не так. В течение многих лет Людвиг Дмитриевич был директором Санкт-Петербургского отделения Математического института им. В.А. Стеклова. Он возглавляет Национальный комитет математиков России, в 1986 — 1990 годах был президентом Международного математического союза. С 1992 года Л. Д. Фаддеев — бессменный академик-секретарь Отделения математики РАН, а в нынешнем году избран академиком-секретарем укрупненного Отделения математических наук РАН. Всю жизнь он преподавал и преподает в Ленинградском государственном университете. Общаясь со студентами, руководя курсовыми и дипломными работами, Людвиг Дмитриевич, как и другие сотрудники, готовил пополнение для своего академического института. В результате к концу 80-х Ленинградское отделение МИАН стало одним из мировых математических центров, где были представлены все теоретические и большинство прикладных направлений, имелись специалисты во всех областях математики, способные дать квалифицированный ответ на любой вопрос. С сожалением академик Фаддеев констатирует, что в годы кризиса многие его коллеги и ученики уехали за рубеж, успешно обосновавшись во Франции, Англии, Швейцарии, США и других развитых странах. Однако он находит в этом печальном факте и положительную сторону: подтверждение высокого уровня отечественной науки.

Разумеется, самому Людвигу Дмитриевичу не раз поступали из-за границы предложения, одно привлекательнее другого. И хотя он свободно ориентируется в международном научном сообществе, много времени проводит в зарубежных командировках, у него никогда не возникало намерения покинуть страну. На родине он чувствует себя комфортнее, чем где бы то ни было, не представляет себя без российской природы, без живущих здесь людей. А для того чтобы российские математики имели возможность свободно общаться с иностранными коллегами, академик Фаддеев организовал в Санкт-Петербурге Международный математический институт им. Л. Эйлера, который возглавляет по сей день. Правда, после создания Эйлеровского института Людвиг Дмитриевич столкнулся с совершенно неожиданными трудностями, о которых я попросила рассказать более подробно.

— Это очень странная, чуть ли не детективная история. Идея организовать учреждение, где бы проходили встречи с иностранными учеными, международные конференции, возникла еще в середине 80-х годов на самом высоком правительственном уровне. Это решение можно считать одним из ранних проявлений перестройки, когда важность международных контактов была, наконец, осознана. Первоначально институт планировали открыть в Киеве, однако из-за чернобыльской аварии было решено перенести его в Санкт-Петербург. Городские власти пообещали предоставить ученым приличное здание. Дворца мы, конечно, не дождались. Выделили полуразрушенный особняк, который взялись восстанавливать два энергичных сотрудника нашего института. Академия наук выделила необходимые деньги, уплатила городу за квартиры для приезжих ученых. Реставрация здания была закончена в начале 90-х годов. В 1992 году состоялось торжественное открытие института, и работа пошла. Однако в новых условиях, когда Академия попала в трудное положение, здание на Петроградской стороне, в историческом центре города многим стало казаться лакомым куском. Особняк пытались отобрать различные структуры, в том числе и криминальные, мне открыто угрожали, настойчиво выталкивали за границу. К сожалению, мои бывшие помощники стали инициаторами этой кампании. А городские власти заняли недоброжелательную по отношению к ученым позицию. Для меня, человека либеральных взглядов, самое обидное заключалось в том, что так поступали люди, называвшие себя демократами. Сейчас состояние этой проблемы таково: здание осталось за нами, и сегодня в Эйлеровском институте идет интенсивный научный обмен, регулярно проходят научные конференции, сюда постоянно приезжают наши соотечественники, работающие за границей. Однако 16 квартир, предназначенных для приезжих ученых, у нас отобрали, и мы не можем приглашать иностранных коллег на длительный срок. Хотя у нас есть документальные доказательства незаконности (и даже криминального характера) этих действий, городские власти заняли позицию невмешательства.

В заключение я задала Людвигу Дмитриевичу достаточно традиционный вопрос:

— Продолжается ли математическая династия Фаддеевых?

— Обе мои дочери окончили ЛГУ, одна училась на математическом факультете и теперь занимается прикладной математикой, а вторая на физическом. Моя шестнадцатилетняя внучка, живущая в Бельгии, недавно стала победительницей национальной математической олимпиады. Как и всякому ученому, мне важно, чтобы мои идеи получали продолжение в работах учеников. Меня радует, что мои взрослые ученики активно работают, а также то, что в последнее время молодые люди вновь стали ценить фундаментальное образование. Поводов для оптимизма пока мало, и все же, надеюсь, что общество, наконец, повернется к науке лицом.

← К списку интервью