Петербургский физик и математик, действительный член Российской академии наук Людвиг Фаддеев, 21 мая стал стал иностранным членом старейшей в мире научной академии — Британского Королевского общества (Royal Society). А 26-го мая он стал почетным гражданином Петербурга. Академик любезно согласился ответить на несколько вопросов «Фонтанки».

– Людвиг Дмитриевич, поздравляем вас с избранием в члены Royal Society…

– Спасибо! Для меня это очень приятно. Я являюсь иностранным членом многих академий — в том числе США, Франции и Китая. Но Royal Society — это старейшая Академия. и членство в ней всегда считалось очень престижным. В ней состояли и Менделеев, и Капица, и Виноградов… Существует исторический анекдот о том, что был членом Королевской академии и Меншиков. Так это или нет, я не знаю, но что абсолютно точно — президентом Академии как раз в то время был Исаак Ньютон, самый великий из математиков.

– А много наших соотечественников входят в состав британской Королевской академии?

– Не так, чтобы очень много, но есть. В прошлом году избрали академика РАН астрофизика Рашида Сюняева, но он к тому времени уже был профессором в Мюнхене. В свое время были избраны Игорь Шафаревич, Виталий Гинзбург и Исаак Халатников, Алексей Абрикосов, Владимир Арнольд. Гинзбург уже умер, Халатников и Абрикосов работают за границей. Фактически сейчас Россию в Royal Society представляют три человека — Арнольд, Шафаревич и я. Все – из отделения математических наук РАН.

– То есть, наши ученые продолжают уезжать?

– Сейчас поток уже поменьше, чем был в девяностые. Запад уже насыщен, запас постоянных позиций там закончился. Так что главным образом уезжают молодые — на продолжение учебы и на временную работу.

– А талантливая молодежь дома не остается?

– Почему же? У нас в институте в нескольких лабораториях очень талантливые ребята. Мой последний аспирант — уже очень сильный ученый, правда, его все время переманивают на работу в Швейцарию. Он теперь там подолгу живет, и я очень боюсь, что там в конце концов и останется… А вообще, конечно, это грустно. Я стал директором института в 1976 году, и имел возможность брать на работу лучших выпускников как математического, так и физического факультетов нашего университета. В результате к концу восьмидесятых институт стал одним из наиболее сильных математических центров мира. Из ста десяти научных работников семьдесят имели степени докторов наук. Семьдесят! Причем большинство – в возрасте от 30 до 40 лет. Сорок человек уехало – только из моих учеников пятнадцать человек занимают позиции в самых престижных институтах мира. С одной стороны, конечно, приятно, но с другой…

– А по какой причине люди уезжают?

– Помимо очевидных, бытовых, как это принято говорить, вещей в последнее время мы наблюдаем падение уважения к науке.

– Простите, а в чем проявляется это неуважение?

– Я думаю, что Вы видели и читали огромное количество статей, разоблачающих Российскую академию наук. Если уж спикер Госдумы позволяет во всеуслышание называть нас инквизиторами и при этом даже не считает нужным извиниться, то о чем еще говорить? Наш президент, Юрий Осипов, чрезвычайно сдержанный человек, но он не выдержал и в присутствии премьера на общем собрании РАН сказал о недопустимости такой травли. Так ему ответили — привыкайте к критике. И где тут уважение? Мне очень обидно, что постоянно недооценивается значение науки для престижа страны и национальной безопасности. В великой державе такого допускать нельзя.

Вспомните, в Германии в двадцатые годы была сильнейшая научная школа, но после того, как науку уничтожили во времена фашизма, она ведь так и не достигла прежнего уровня. Для того, чтобы разрушить достаточно десятка лет, а для того, чтобы восстановить…

– А еще с какими проблемами сталкивается наука в нашей стране?

– Наиболее острая — проблема молодежи. В науке сейчас практически нет среднего поколения, которое должно передавать молодым научные традиции. Оставшиеся старые люди еще могут это делать, но им труднее, поскольку устанавливать контакт с новым поколением трудно. Мне 76 лет, мне в своих собственных внуках-то не все понятно, они совсем другие. И как мне воспитывать молодых ученых?

– А почему молодые таланты не идут в науку?

– В первую очередь для них нужны вакансии и приличные условия. До сих пор стипендия аспиранта 1500 рублей, так что людям приходится помимо занятий научными исследованиями зарабатывать деньги. Вот и получается, что позволить себе заниматься наукой могут либо дети «новых русских», либо выходцы из интеллигентных семей, в которых родители согласны содержать своего ребенка до сорока лет. Но для «новых русских» наука не престижна, а у интеллигентов, как правило, нет денег.
Но самое главное, конечно, это — неуважение.

А в Петербурге ко всем этим проблемам добавляется еще и то, что естественно-научный блок переехал в Петергоф. Многие талантливые ленинградские школьники сразу же пошли в другие вузы – это же невозможно тратить полтора-два часа только на то, чтобы добраться до места учебы, и потом еще столько же, чтоб вернуться обратно… Начался отток, сейчас он только усилился.

Вдобавок иногородние студенты, живущие в загородном общежитии, не имеют возможности повышать свой культурный уровень — раньше такую возможность им давала жизнь в большом городе. А сейчас они попросту изолированы от Петербурга и предоставлены сами себе.

– А как вы считаете, что нужно в первую очередь изменить в ситуации?

– Я бы считал героем того ректора, который смог бы перевести естественно-научное образование из Петергофа обратно в город.